СТИЛЬ В ПСИХОЛОГИИ: ДЕКОНСТРУКЦИЯ ТЕРМИНА
Термины и термиты
Плодотворность, но и неизбежная коварность метафор отмечалась многими философами науки. Мы не раз еще остановимся на этой особенности метафорического познания (сыгравшей роковую роль и в психологии стилей), но сначала предложим еще одну аналогию, обладающую, на наш взгляд, той самой «благоприятной психологической случайностью» [1. C. 180]. У здания психологической науки, нужно признать, здания скорее деревянного, нежели каменного, есть свои термиты. Это термины или, выражаясь точнее, теоретические конструкты. Они «разъедают» древесные основания психологических теорий, замещая реальные события теоретическими пустотами — словами, которые не соотносятся с реальностью, а потому обозначают ничто. Положение усугубляется еще и тем, что если дом уничтожает «армия» термитов, то психологическую теорию — вполне обозримое количество терминов. Проникая в психологию, теоретический конструкт заботливо «культивируется» учеными, которые считают своим «нравственным долгом» предложить его очередную, «свою», интерпретацию. И вот в теорию «вгрызается» не сознание, мотив и т. д., а тысячи разных «сознаний», «мотивов» и т. д.
Термины и термины
Вышеприведенную аналогию, однако, не стоит трактовать как призыв избавиться от всех теоретических терминов и строить психологию исключительно на терминах наблюдения — проект, как показывают тщетные усилия логических позитивистов, бесплодный. Теоретические термины не устранимы, но необходимы ясные критерии их конструирования. Смит (2003) эксплицирует ряд стандартов, которые необходимо соблюдать при использовании конструктов [15]. Дальнейшая деконструкция требует и от нас указания тех основных философских и методологических правил, на которые мы опираемся. Сформулируем их тезисно, поскольку обоснование их нуждается в отдельной работе.
1. Весь мир состоит из событий. События мы понимаем, следуя Расселу, как «пространственно-временные сущности с особой длительностью и протяженностью»
[11. C. 205].
2. Мир един, и в этом смысле дихотомия «ментальное / физическое» является ложной. Имеет смысл, однако, говорить о личных и публичных событиях, различие между которыми связано с эмпирически привилегированным доступом к определенной части мира (эта концепция развивается Б. Ф. Скин-нером [2бр.
3. Эмпирический термин — это термин, который более или менее прямо соотносится с событиями 1.
4. Теоретический термин — это термин, который не описывает новый тип событий, а представляет собой переход на новый уровень организации опыта (обобщение или абстракцию).
Здесь нельзя не упомянуть о категориальных ошибках. Г. Райл указывает, что подобного рода ошибки возникают, когда понятия «относятся к тем логическим типам, к которым они не принадлежат» [12. C. 27]. Иными словами, мы, например, совершаем категориальную ошибку, когда полагаем, что теоретический термин описывает некую новую сущность (событие). В психологии подобного рода ошибки являются крайне распространенными, и далее будет показано, что они имеют место и при использовании понятия «стиль» (наряду с такими понятиями, как «сознание», «мотивация», «интеллект» и т. д.).
Стиль, тип и черта
Если «привязывать» конструкт «стиль» к наблюдаемым референтам, легко увидеть, что среди них нет новых психологических событий. Введение этого термина, таким образом, изначально преследовало цель выйти на новый уровень абстракции 2. Так, согласно Адлеру, «стиль жизни включает в себя уникальное соединение черт, способов поведения и привычек, которые, взятые в совокупности, определяют неповторимую картину существования индивидуума» [21. C. 171]. В итоге, к сожалению, стремление Адлера вылилось в две взаимоисключающие, но связанные друг с другом тенденции. В первой из них, стиль стал рассматриваться как индивидуально-своеобразный способ поведения, форма проявления способностей или особенность протекания психических процессов [16; 20; 22; 24; 25; 27]. В этом плане стиль отличается как от континуальных содержательных (черта), так и от дискретных содержательных (тип) психологических феноменов, представляя собой формально-динамическую характеристику. Но, например, если стиль — это только способ (а многие определения фиксируют именно это), то зачем вводить новый термин? Только потому, что словосочетание «когнитивный стиль» благозвучнее словосочетания «способ познания / переработки информации», а словосочетание «стиль оценивания» звучит лучше, чем приземленный «способ оценивания»? 3
Вторая тенденция, напротив, заключалась в расширении объема понятия, в своеобразном гиперобобщении. В данном случае хотя и происходит переход на новый уровень абстракции, он является чрезмерным. Как отмечал Л. С. Выготский, размышляя совсем о других терминах, «объем понятия растет и стремится к бесконечности, по известному логическому закону содержание его столь же стремительно падает до нуля» [3. C. 26]. И понятия «стиль человека», «тип человека» и «кардинальная диспозиция», несмотря на все провозглашаемые различия, оказываются «абсолютно равны между собой, как круглые и пустые нули» [Там же. С. 26]. Более того, расширению объема понятия сопутствовала и категориальная ошибка. Стиль (оставаясь теоретическим понятием) начинает обозначать новый тип событий. Так, В. А. Телочек рассматривает его как «специфический психологический феномен» [19. C. 131], а не как «лишь «гипотетический конструкт» [Там же. С. 131]. А. В. Либии развивает «взгляд на стилевую сферу как особое психологическое образование в структуре личности 4, имеющее свои специфические функции» [17. С. 112], и отмечает его общепризнанность. Подобная категориальная ошибка проистекает из картезианского мифа о двух мирах и подразумевает, что даже после того, как будут перечислены все особенности поведения, сложно переплетающиеся уникальным образом у каждого человека, все еще будет не указана некая нефизическая сущность, именуемая «стиль» 5.
Истоки ошибки
Как и во многих других случаях, истоки ошибки лежат в неправильной исходной аналогии. Поскольку это важно, проанализируем обе ошибочные тенденции.
В первой из них, где стиль рассматривается преимущественно как способ, господствует миф о биполярности стиля. Приведу только два примера. «Когнитивный стиль, в отличие от традиционных униполярных психологических измерений, — это биполярное измерение» [20. C. 40]. «Стиль — это биполярный параметр» [24. C 399]. М. А. Холодная рассуждает в этом контексте об этимологии слова «стиль», которое означало палочку для письма на восковых дощечках с острым и тупым концами. «Любопытно, — пишет она, — что уже в своем исходном метафорическом значении стиль — это возможность одновременного участия в деятельности двух противоположных по смыслу качеств» (курсив наш. — А. Ф.) [20. C. 17].
Ирония в том, что в данном случае мы имеем дело не с метафорой, а с метонимией. Как указывает Тодоров, существует следующая классификация этимологических приемов (основанная на ментальных ассоциациях): 1) сходство двух смыслов (метафора);
2) смежность двух смыслов (метонимия);
3) сходство двух имен; 4) смежность двух имен [18. C. 267-269]. В случае со стилем мы имеем дело с метонимический, а не метафорическим изменением. Иными словами, не стоит думать, что при помощи двухполюсного когнитивного стиля мы познаем мир схожим образом с тем, как мы пишем, используя «двухполюсный» stylus. Всякое сравнение в данном случае абсурдно: это все равно, что сравнивать газетную «утку» с водоплавающей. Стиль, в частности стиль познания, — это не аналог способа письма.
Отметим, что Холодная все же понимает противоречивость концепции биполярности когнитивных стилей. В этом контексте она рассуждает об их многомерности (полиполярности), но остается непонятным, сколько этих полюсов и что же фактически, помимо красивого и политически актуального слова, представляет собой эта «полиполярность».
Истоки второй ошибочной тенденции следует, на наш взгляд, искать в знаменитом высказывании Жоржа Бюффона: «Стиль -это человек». В данном случае Холодная справедливо указывает, что именно в согласии с ним понятие стиля начинает применяться ко всем сферам психической жизни, находя логическое завершение в концепции «стиля человека».
© А. А. Фёдоров
